Большом взрыве в ближайшие несколько десятилетий, после которого многие люди внезапно проснутся и обнаружат, что остались без работы, вы будете разочарованы. Этот сценарий вряд ли осуществится: некоторые работы почти наверняка останутся на довольно продолжительное время. Но с течением времени эта работа, вероятно, будет оставаться вне досягаемости все большего числа людей. И по мере того, как мы будем продвигаться в XXI веке, спрос на труд людей, вероятно, будет постепенно угасать. В конечном счете того, что осталось, будет недостаточно, чтобы обеспечить всех желающих традиционной хорошо оплачиваемой работой.
Чтобы понять, что это означает, стоит рассмотреть влияние, которое автоматизация уже оказала на сельское хозяйство и на промышленность во многих частях мира. Фермеры и фабричные рабочие все еще нужны: их рабочие места не исчезли полностью. Но в обоих случаях число необходимых рабочих сократилось, иногда резко – даже несмотря на то, что эти отрасли производят больше продукции, чем когда-либо. Короче говоря, в этих отраслях экономики спроса на человеческий труд уже недостаточно, чтобы удержать на работе такое же количество людей, как раньше. Разумеется, как мы увидим, у этого сравнения есть свои пределы. Но все же полезно подчеркнуть, что на самом деле должно волновать нас в будущем: не мир вообще без работы, как некоторые предсказывают, а мир без достаточного количества рабочих мест для всех.
Существует тенденция рассматривать технологическую безработицу как радикальный разрыв с сегодняшней экономической жизнью, отвергать ее как фантастическую идею, воздушный замок, построенный невротичными экономистами с всклокоченными волосами. Исследуя, как на самом деле может возникнуть технологическая безработица, мы увидим, почему такой подход ошибочен. Не случайно в наше время беспокойство по поводу экономического неравенства усиливается параллельно с ростом беспокойства относительно автоматизации. Эти две проблемы – неравенство и технологическая безработица – очень тесно связаны между собой. Сегодня рынок труда – это основной способ распределения экономического благополучия в обществе: для большинства людей рабочее место является основным, если не единственным источником дохода. Огромное неравенство, которое мы наблюдаем на рынке труда, когда одни работники за свои усилия получают гораздо меньше денег, чем другие, показывает, что этот подход уже дает трещину. Технологическая безработица – просто более экстремальная версия этого неравенства, в результате которой некоторые работники не получат вообще ничего.
В заключительной части книги я разберу различные проблемы, возникающие в мире с меньшим количеством работы, и опишу, что с ними делать. Во-первых, это только что упомянутая экономическая проблема: как распределять благосостояние в обществе, если традиционный механизм, предусматривающий оплату за выполняемую работу, стал менее эффективен. Затем я перейду к двум вопросам, которые не имеют вообще никакого отношения к экономике. Один из них – подъем технологических компаний, ведь, скорее всего, в будущем самые крупные из них будут контролировать наши жизни. В XX веке главным источником беспокойства была экономическая мощь корпораций, но в XXI столетии ей на смену придет страх перед их политической мощью. Другая проблема – поиск смысла жизни. Часто говорят, что труд – это не просто средство заработка, но и движение к определенной цели: если это верно, то мир с меньшим количеством рабочих мест может быть также миром, где будет меньше целей. Со всеми этими проблемами нам предстоит столкнуться, и каждая из них потребует своего ответа.
Моя история
Истории и аргументы, приведенные в этой книге, в какой-то степени носят личный характер. Около десяти лет назад я начал серьезно задумываться о технологиях и работе, хотя интересовался ими и раньше, но в неформальном ключе. В 1980-е годы мой отец, Ричард Сасскинд, защитил в Оксфордском университете докторскую диссертацию по искусственному интеллекту и праву. Все эти годы он корпел в вычислительной лаборатории, пытаясь сконструировать машины, способные решать юридические проблемы. (В 1988 году он участвовал в разработке первой в мире коммерчески доступной системы ИИ в области права.) В дальнейшем его карьера строилась вокруг этих исследований, так что я рос в доме, где в разговорах за обеденным столом пережевывались технологические головоломки.
Покинув родительский дом, я отправился изучать экономику в Оксфорд. Именно там я впервые столкнулся с тем, как экономисты рассуждают о технологиях и работе. Это было восхитительно. Меня очаровали строгость их текстов, точность моделей, убедительность утверждений. Мне казалось, что они нашли способ избавиться от дезориентирующей путаницы реальной жизни и докопались до сути проблем.
Со временем первоначальное очарование поблекло, а затем и вовсе улетучилось. По окончании университета я стал работать на британское правительство – сначала в отделе стратегического планирования при кабинете премьер-министра, а затем в отделе политики на Даунинг-стрит, 10[36]. Оказавшись в окружении коллег, питавших интерес к технологиям, я начал основательнее размышлять о будущем работы и о том, может ли правительство как-то на него повлиять. Но когда в поисках ответов я обратился к экономической науке, которую изучал еще в студенческие годы, то обнаружил, что она гораздо менее проницательна, чем я надеялся. Многие экономисты принципиально подкрепляют высказываемые ими теории только фактами из прошлого. Как выразился один выдающийся экономист, «хотя все мы любим научную фантастику, книги по истории обычно куда более безопасное руководство к будущему»[37]. Мне такая точка зрения не казалась убедительной. То, что происходило в экономике у меня на глазах, радикально отличалось от того, что происходило в прошлом. Это меня очень смущало.
Итак, я оставил свою должность при британском правительстве и, проведя некоторое время в Америке, вернулся в науку с намерением заняться изучением будущего работы. В своей докторской диссертации по экономике я оспорил традиционные представления экономистов о технологиях и работе и попытался по-новому осмыслить происходившее на рынке труда. Тогда же мы с отцом написали книгу «История вашего будущего»[38], в которой исследовалось влияние технологий на высококвалифицированных белых воротничков – юристов, врачей, бухгалтеров, учителей и т. д. Когда десять лет назад мы стали проводить исследования для этого проекта, было широко распространено мнение, что автоматизация повлияет только на синих воротничков, а высококвалифицированные кадры перемены особо не затронут. Мы оспорили эту идею, рассказав, как новые технологии позволят решить некоторые насущные общественные проблемы – обеспечение доступа к правосудию, здравоохранение, образование наших детей – без привлечения традиционных специалистов, как это было в прошлом[39].
На страницах этой книги выводы из моих академических исследований и нашей работы о профессиях будут выражены в более отточенной форме. Если говорить коротко, эта книга отражает мой личный путь длиной в десятилетие, которое я почти полностью провел в размышлениях об одном конкретном вопросе – о будущем работы.
Хорошие проблемы
Хотя
